* * *

     После пяти, как договорились, я пошел к Степанову. На всякий случай прихватил немного чесноку: я знал, какая это здесь редкость, и, собираясь в дорогу, специально взял побольше. В белом двухэтажном домике вулканостанции, спрятавшемся в тенистых зарослях японской березы, как и восемь лет назад, было чисто, гулко от тишины — все в поле — и уютно. Разувшись на крылечке, по скрипучей лесенке я поднялся на второй этаж. Степанов был в своем кабинете.

-  А-а, садитесь, — поднял он голову от каких-то хозяйственных бумаг, задвинув их в стол. -  Вертолета, наверное, не будет. Нет горючего. Завтра пойдет машина. В девять будьте в полном сборе.

-  Большое спасибо!..

-  Еще чем могу быть полезен?

-  Все, спасибо! Там уж как-нибудь сами. И так неловко, я ведь знаю, все к вам с просьбами. Но уж раз зашел разговор, не могли бы показать карту того района? У нас очень плохонькая. И немного проконсультировать.

-  Пожалуйста. Только с собой, сами понимаете, дать не могу, а минут через пятнадцать ухожу.

-  Да мне всего минут на пять. Только сравнить со своей.

В это время зазвонил телефон. Степанов взял трубку:

-  Да!.. Лена, сейчас... Через десять минут...

Я торопливо переносил на свою карту хотя бы наиболее значительные ориентиры на нашем будущем пути: побочные кратеры, каньоны сухих речек, ледники...

Снова зазвонил телефон.

-  Да, Лена... Я сказал, через десять минут... Прошло уже двадцать? Ну, сейчас,— он положил трубку.

-  Я вас задерживаю,— спохватился я.

-  У жены сегодня день рождения. Гости уже собрались, нервничает.

-  Что же вы сразу не предупредили?

-  Да ничего. Мне все равно нужно было здесь побыть. Машина из Козыревска должна подойти, которая завтра на Апохончич вас повезет, да что-то запаздывает.

-  Вот, прихватил. Оказалось, очень кстати... К праздничному столу, — выложил я на стол маленький сверток.

-  А что это такое?..

-  Берите, берите!

-  А что это такое?.. Чеснок?! Вот спасибо! Уже вкус забыл. Лук сюда еще кое-когда завозят, обычно к зиме. А чеснок... Столько много? Вы себе-то хоть оставили?

-  Конечно, оставил.

-  Вот обрадую. Вы ведь знаете, какие тут радости.

-  Вы москвич?

-  Да.

-  Давно здесь?

-  Да уж пять лет.

-  Еще не собираетесь уезжать?

-  Пока нет. Года два, наверное, еще поработаю. Затягивает Камчатка. Собирался на пять лет, а теперь вот... Жену в свое время еле-еле уговорил — врал, года на два. А теперь и она за то, чтобы еще остаться. Кое-какой материал надо добрать. Вроде бы любопытные выводы по сейсмике вулканов намечаются. На следующей неделе, наверное, тоже на Апохончич поеду. Понесу к кратеру Ключевского портативную сейсмостанцию. Мы хоть громко и объявили, что предвидели извержение Толбачика, но до настоящего прогноза извержений нам еще далеко. Так что еще поработаю. Да Камчатка и затягивает...

Опять зазвенел телефон.

-  Иду, Лена. Федорыч пришел? Иду. Если бы вы знали, что я несу. Сразу бы простили меня. А вот не скажу. Нет... Нет... Чес­нок! Так-то вот... — Огромный Степанов радовался как ребенок.

До нашей палатки нам было по пути.

-  Ну так в девять будьте готовы, — прощаясь, сказал он. — Да... Между нами... На самом деле в ваши задачи не входит делать заключения о профессиональной пригодности наших сотрудников или вы скрываете это?

-  На самом деле не входит. Честное слово!

-  А то среди моих, да и у Эммана, паника началась. Решили, что будете списывать по профессиональной непригодности. Дело в том, что в прошлом году на Толбачике на новых конусах было несколько тяжелых отравлений. После этого начались всевозможные ограничения. А у каждого что-нибудь да есть. Вначале взялись вообще лихо, хоть всех списывай.

-  Нет, мы к этому никакого отношения не имеем. Мы даже не будем записывать фамилий, если хотите.

-  Ну, ладно... — Огромный Степанов облегченно вздохнул. — Тогда я завтра своих успокою. Да, Кирсанова вы должны увидеть на Апохончиче. Он позавчера туда улетел.