Заметки об извержении Новых Толбачинских вулканов

Е.К. Мархинин, заведующий лабораторией активного вулканизма Института вулканологии ДВНЦ АН СССР, доктор геолого-минералогических наук, “Камчатский комосомолец”, №№ 123-125, 128, 1975 г.

В начале июля 1975 года началось извержение новых вулканов в зоне разлома, простирающегося более чем на 40 километров и проходящей через один из крупнейших действующих вулканов Камчатки - Плоский Толбачик. Зона эта усеяна многочисленными старыми шлаковыми конусами, и, спускаясь от нее вниз, потоки застывшей глыбовой, а иногда - волнистой или канатной лавы покрывают обширные площади. Начавшееся извержение было предсказано сейсмологами Института вулканологии ДВНЦ АН СССР. В его изучении под общим руководством директора Института члена-корреспондента АН СССР С.А. Федотова принял участие большой коллектив ученых. Был поставлен широкий комплекс исследований: геологических, геодезических, геофизических, геохимических и даже биовулканологиче-ских.

13 июля. Остров Кунашир. Вернулись на базу в Южно-Курильск из кальдеры Головнина, где отбирали пробы вулканического газа, и вот новость - телеграмма: извергаются побочные кратеры вулкана Толбачика. Это в Ключевской группе вулканов, на противоположном от нас конце Курило-Камчатской вулканической дуги. Придется временно отложить все дела на Кунашире и срочно перелетать на 2000 километров на северо-восток по прямой.

18 июля. Поселок Мильково. Утром прилетел в Петропавловск-Камчатский. Забежал в Институт вулканологии, говорят: вот-вот вылетят в Ключи самолеты АН-2 спецрейсами, заказанными институтом.

Поспешил в Халактырский аэропорт. Успел. Но тут Ключи закрылись. Сели и заночевали в Мильково.

22 июля. Ключи. Субботу, воскресенье, понедельник и сегодняшний вторник провели в поселке. Ждем возможности вылететь на вулкан. Впрочем, задержка в Ключах сыграла и положительную роль: мы сумели подготовить все необходимое для отбора стерильных проб вулканических продуктов. Сегодня с утра собрал сотрудников лаборатории активного вулканизма. Обсуждали задачи исследований и очередность заброски на вулкан.

23 июля. В лагере на вулкане. Первым же рейсом утром прибыли к вулкану. Разбили лагерь приблизительно в четырех километрах от извергающегося конуса. Расстояние определяли по промежутку времени между молнией в пепловой туче над кратером и громом. Получилось 3740 метров. Это по прямой.

Трудно оторваться от великолепной картины извержения. Столб пламени непрерывно поднимается над кратером на высоту свыше километра. Взрывы происходят настолько часто, что выделить отдельные невозможно: они сливаются, кажется, что откуда-то из недр с равномерной скоростью, с гулом десятка реактивных двигателей раскаленными газами выдувается огромная огненная масса шлака и бомб. Этот огненный столб, золото раскаленных бомб, оснащающих черных трехсотметровый конус… Ежесекундные изменения, как в калейдоскопе.

Лег спать около трех часов ночи. Мой сосед по палатке - Вадим Гиппенрейтер. С вечера на ночь он ушел ближе к кратеру - фотографировать.

24 июля. 1-ый маршрут - под шлаковые ливни.

В ювенильных пеплах вулкана Тятя (о. Кунашир) извержения 1973 года нами был обнаружен ряд предбиологических соединений, в том числе составные части белка - аминокислоты. Это чрезвычайно важный результат, говорящий о том, что процесс вулканического извержения есть первый шаг от неживой материи к живой. В этом году на Кунашире мы продолжаем начатые при извержении Тяти исследования. Надо получить ответы еще на целый ряд вопросов, например: какова сорбционная способность пепловых частичек, сколько содержится свободных аминокислот и микроорганизмов в воздухе над Кунаширом, что можно сказать о матричной роли распространенных на Кунашире минеральных веществ?

Комплекс этих вопросов можно определить как биовулканологическое направление исследований. В нашу группу на Кунашире входили: биохимики из Института биохимии АН СССР имени А.А. Баха, направленные к нам академиком А.И. Опариным, микробиологи из Хабаровского комплексного НИИ ДВНЦ, физик из Сахалинского пединститута.

И все-таки я сейчас уже не на Кунашире, а на Толбачике… Нужно как можно скорее отобрать стерильные пробы продуктов извержения, особенно пеплов.

…Собираюсь в маршрут. Со мной три помощника - Саша Овсянников (молодой специалист из лаборатории активного вулканизма), Володя Андреев (студент-дипломник, геохимик), Саша Ким (пока еще школьник). Каждый из нас кладет в рюкзак по паре трехлитровых стерильных стеклянных банок. А у Саши Овсянникова в рюкзаке еще машинка для консервирования и металлические крышки.

Только собрались выходить из лагеря, как приземлился вертолет. Выяснилось, что он может забросить нас в лагерь к геофизику Андрею Фарберову. От него ближе к цели.

…Заросшие, черные от пепла и дыма костра геофизики встречают нас приветливо. В окрестностях их лагеря ни одной травинки - все покрыто черным шлаком. Несколько человек из этого лагеря собираются идти к подножью конуса, где раньше тоже был лагерь. Сейчас он погребен под слоем шлака толщиной метра в четыре. Засыпанными оказались приборы, снаряжение, продукты. Кое-что удалось откопать. Чтобы перенести эти остатки в новый лагерь подальше от конуса, и идут наши попутчики.

Несколько дней назад здесь, с северной стороны конуса, шли непрерывные шлаковые дожди. Шлак заваливал все. Что лежало под открытым небом, особенно в понижениях рельефа, куда он скатывался после удара о землю или сдувался ветром. Сейчас ветер гонит шлаковые тучи на восток и юго-восток. Нам нужен свежайший материал, прямо с неба, и поэтому предстоит погоня за шлаковой тучей.

- Хотя это может быть и очень неприятно, но нам необходимо войти в зону шлакового ливня, - говорю я своим помощникам.

- Наше дело подоить тучу, - дополняет кто-то.

Мы огибаем действующий конус с северо-востока и входим в осевую зону шлакопада. По каскам громко стучат куски шлака. Они больно бьют по плечам, по рукам.

Расстилаем кусок двойной пленки, размером в несколько квадратных метров, ждем 10 минут. Шлак неистово, как ливень по луже, бьет по пленке - через 10 минут на ней накапливается 12-15 килограммов шлака и песка. Этого больше, чем достаточно.

Набрав и законсервировав одну банку, мы идем вдоль оси пеплопада несколько километров и повторяем всю операцию сначала. Теперь нам нужно собрать как можно больше мелкой фракции, сложные органические соединения образуются именно на поверхности минеральных частиц. При извержении Тяти мы обнаружили аминокислоты в тонких пеплах, а не в шлаках. При этом извержении тонкой фракции очень мало, и я настроен довольно пессимистично.

Делаем очередную остановку. Величина падающих частиц и интенсивность шлакопада зависят от трех основных параметров: от силы вулканических взрывов, от направления и силы ветра, от расстояния до кратера. Вот почему, хотя и отходим от кратера все дальше и дальше, мы никак не можем сказать, что крупность частиц и интенсивность шлакопада закономерно уменьшаются. Кое-где из-под шлака торчат ободранные верхушки кедрового стланика. Значит, мощность шлака здесь около двух метров.

Грустную картину являют собой ободранные шлаком лиственницы. Шлакопады - трагедия для птиц и грызунов. Одну небольшую птаху, пытавшуюся лететь в шлакопаде, сбило у нас на глазах. Саша Ким спрятал ее, полумертвую, за пазухой. Он отпустил ее потом, когда мы отошли на достаточное расстояние. Она успела оправиться и улетела.

Какие-то маленькие рыжие мышки, с длинными тонкими мордочками во время шлкопада пытались спрятаться под нашими ботинками. Попадались на нашем пути погибшие птицы и грызуны.

…Законсервировали уже 6 трехлитровых банок. Осталось еще две.

Мы идем от воронки к воронке и останавливаемся около той, в которой лежит раскаленная, пышущая жаром лепеха диаметром более метра. Откалываем от бомбы раскаленные пористые кусочки и, зажимая их молотками, осторожно укладываем в стеклянные банки.

Когда, спустя несколько часов, мы вернулись в лагерь и вытащили эти банки из наших рюкзаков, они все еще были горячими.

Для чего же нам эти стерильные, законсервированные в раскаленном состоянии вулканические бомбы?

В одной из бомб вулкана Тятя были обнаружены сложные углеводороды. Не исключено, что и в этих найдем что-нибудь подобное.

25 июля. Второй маршрут под шлаковые ливни.

Ходили с Сашей Овсянниковым и Володей Андреевым. Взяли с собой металлическое сито, чтобы отсеять только мелкую фракцию. Гонялись за шлаковой тучей, а она убегала от нас. А когда все же входили в шлакопад, то в крупный, а иногда и с дождем.

Вечером в лагерь на вертолете прибыли академик Георгий Николаевич Флеров, директор Института вулканологии Сергей Александрович Федотов, его заместитель Игорь Иванович Гущенко.

Теперь мы в палатке втроем: к нам подселился Гущенко.

26 июля. Третий маршрут под шлаковые ливни.

В нем принимал участие Федотов. Это его первое вулканическое крещение. Сказал, что очень доволен впечатлениями. Но маршрут опять не вполне удачный - шлакопад часто сопровождался дождем.

Возвращались в лагерь вдвоем с Сашей Овсянниковым мимо горушки Шиш. В 20 минутах от нее нашли небольшое озерко с отличной водой и тут же великолепное для лагеря место. Вот где бы его разбить: гораздо ближе к основным объектам наблюдений и безопаснее, даже если потекут лавовые потоки.

27 июля. Мы недалеко от кратера по азимуту 240о.

Собрался лететь в Ключи на вертолете, так как моя основная задача на извержении выполнена: стерильные пробы вулканических продуктов для анализа их на органические соединения отобраны, а каких-либо особых обязанностей на меня на этот раз не возложено. Однако перед отлетом решили осмотреть вулкан с воздуха. С вертолета на южном склоне конуса увидели трещину. Она была заметна по выходам газов и простиралась к высоте 1004 м. У подножия конуса чернела свежая выжимка лавы. И вот вместо отлета в Ключи я вместе с Игорем Ивановичем Гущенко, Вадимом Гиппенрейтером и кинооператором Сергеем Верченко высаживаюсь у подножия конуса с рюкзаком и старым пижонским чемоданчиком. Наша задача - наблюдение за конусом в максимально возможной близости к нему. Коротаем ночь под открытым небом, вблизи громыхающего конуса, наблюдая фантастические картины извержения.

28 июля. Там же. Утром из нижнего лагеря к нам пришел Саша Овсянников. Принес палатку и немного продуктов. Игорь Иванович Гущенко первый сегодня обратил внимание на образование конуса, постепенно растущего в результате провала желоба шарры. Он высказал предположение, что здесь возникнет боковой кратер. Весь день наблюдали за ростом шарры и ждали образования в ней побочного кратера.

29 июля. В полутора километрах к западу от подножия конуса. День сверхсуматошный. С утра по рации приняли распоряжение быть готовыми немедленно покинуть подножие вулкана. Вот-вот прилетит вертолет, и мы должны будем без минуты промедления в него погрузиться. А на костре варится каша, и нам мало улыбается перспектива наспех, без завтрака, покинуть занимаемую позицию. Но вертолет, поднимая ветер и пыль, уже садится. Бежим к нему с рюкзаками и спальными мешками.

- Саша, котелок с кашей захвати, - кричу Овсянникову.

В вертолете директор Института Федотов.

- Интересные события происходят в южной части конуса и у высоты 1004 м, - говорит он.

Через минуту-другую мы уже над высотой 1004 м. Трещина с южной стороны действующего конуса протянулась на юг к старому вулканическому конусу (высота 1004 м), разорвала его и обнажила в расщелине уступы кирпично-красных пород.

Мы внимательно смотрим в эту расщелину и вдруг… видим, как из нее излился и медленно пополз по склону вязкий поток лавы. Вертолет приземляется поблизости. Чуть ли не бегом к языку потока. Измеряем его скорость - 90 м/час. Он красный при ярком солнце. Толщина его 3-3,5 метра.

-Смотрите! - вдруг кричит кто-то из команды вертолета. - Весь конус пополз!

- Быстро все в вертолет! - раздается приказ.

Но несколько человек, в том числе и я, выгружаемся из вертолета с тем, чтобы остаться поблизости от действующих кратеров для дальнейших наблюдений.

Вертолет улетел. Лава неумолимо ползет вниз. Мы с вещами стоим у ее левого борта. Ветер несет с потока в нашу сторону ядовитые газы. Вскоре мы будем отрезаны от основного лагеря. Нужно как можно скорее переходить на правый берег лавовой, медленно текущей реки.

- Все с вещами вон на ту горушку! - это уже командую я.

Пыхтя, дефилируем перед фронтом лавового потока кто с рюкзаком и спальным мешком, кто с грузом для фото- и киносъемки, а я, как на городском вокзале, - с чемоданом. Представляю эту комичную картинку…

С бугорка хороший обзор. Бомбы сюда пока не летят. И мы вспоминаем о каше. А так как пригревает солнце, а комары и мошка в окрестностях кратера давно перебиты, мы решили позагорать.

Конус грохочет и бросает бомбы. В стороне под нами течет юный лавовый поток. Мы, обнаженные, едим кашу. Но вдруг… Что-то в жерле вулкана, видимо, изменилось, “катюши” разворачиваются в нашу сторону. Угрожающий залп. Мы начеку, но все еще едим кашу. Недолет. Снова залп в нашу сторону. Перелет. Это, как говорят артиллеристы, “берут в вилку”.

- Отступаем на “заранее подготовленные позиции”. Вон на ту высоту!

- Быстро! - кричу я.

Отходим на две-три сотни метров дальше. Отсюда тоже хороший обзор, и мы опять принимаемся за кашу, гадая, угодит ли бомба в мой чемодан, который остался наверху, или нет.

Вадиму Гиппенрейтеру очень хочется, чтобы угодила: вот бы снять! Тем временем вулкан собрался с силами и дал несколько залпов по нашей новой позиции. Крупные бомбы со свистом проносятся над нами, падают с колоссальной скоростью. Отскочить от них невозможно. Перелет! Недолета не ждем, поспешно отступаем, разглядывая на ходу одну из огромных воронок. Бомба из нее после удара выскочила. Лежит и дымится рядом.

30 июля. В полутора километрах к западу от подножия конуса. Ночь под открытым небом на относительно безопасном расстоянии от вулкана. С вечера расположились прямо на шлаках между отдельными полузасыпанными кустами кедрача лицом к извержению. Лежа в спальных мешках, мы видим звездное небо, непрерывный колоссальный фейерверк и раскаленный лавовый поток. На нем то тут, то там происходят небольшие вторичные взрывы. А когда рассматриваешь внимательно фейерверк взрыва в бинокль, видишь, как в его “стержневой” части стремительно носятся вверх, вниз и в стороны какие-то огненно-красные человечки…

В 2 часа 30 минут ночи наступило затишье. Потом вулкан заработал с новой силой. Рано утром были видны всплески очень жидкой лавы, которая короткое время стремительно мчалась вниз. Днем черная зловещая туча, прорезаемая снизу вверх стрелами молнии, закрыла солнце. Весь день вели наблюдения. Видели образование смерчей над лавовым потоком.

К вечеру нас осталось трое - Вадим Гиппенрейтер, Саша Овсянников и я. Остальные ушли в нижний, базовый лагерь.

Сижу у рации, связываюсь с лагерем: хочу узнать, когда принесут нам сюда палатку и продукты. Но по рации передают приказ: всем покинуть вулкан, спуститься в базовый лагерь.

-Камни! - кричит в это время Вадим. Несколько крупных бомб со свистом падают по соседству.

Почему-то меня разбирает смех, и я выключаю рацию.

31 июля. Базовый лагерь. Приказ есть приказ. Решаем еще немного спуститься вниз, снова переночевать на шлаке между кустами кедрача, а утром прийти в лагерь.

Где-то в сотне-другой метров от нас течет лавовый поток. Как свечки вспыхивают лиственницы, трещит в огне кедрач, горят березы. Поднимается дым от горящих деревьев. Но пожар не распространяется - деревья горят только в контакте с лавой. Вулкан неистов. Земля гудит и сотрясается от работы гигантского сопла.

Встаем в пять часов утра. В 8 часов приходим в лагерь. Усиление вулканического напряжения чувствовали не только мы, но и геофизические приборы. С этим и был связан приказ покинуть вулкан. Вчера вечером с помощью вертолетов была проведена частичная эвакуация даже из нижнего лагеря. Лава неумолимо движется к нему. Мой расчет оказался верным - она пришла сюда через двое суток. Если она зальет наше озерко, у нас не будет воды. С Сашей Овсянниковым тщательно измеряем скорость отдельных языков лавы. Делаем мы это так. Определяем расстояние между деревом, на которое лава уже накатывается, и деревом, которое она подомнет и сожжет через некоторое время, и включаем секундомер и ждем. Затопление озерка лавой началось в 13 часов 25 минут. Вода в нем закипела и испарилась - придется воду экономить. Но палатки пока целы: они отделены от озерка небольшим хребтиком. Вечером смерч с потока заскочил в лагерь, сорвал две палатки и расшвырял вещи.

2 августа. Базовый лагерь. Со вчерашнего дня в лагере начались шлаковые ливни. Сегодня в 16 часов 30 минут в северной шарре - взрыв. Образовался новый кратер на склоне конуса (бокка). Вечером с Игорем Ивановичем под градом мелких бомб идем знакомиться с тем, что в ней происходит. Сильный ветер дует нам навстречу, и шлак очень больно бьет по лицу, по рукам. Бокка в верхней части переходит в трещину, из нее фонтанирует лава, а из нижней она льется потоком.

3 августа. Базовый лагерь. Около 24 часов проснулся от клацания лавы. Вышел из палатки посмотреть на обстановку. Оказалось: напор новых порций лавы подтолкнул наш “домашний” поток, и он угрожает вот-вот раздавить и сжечь лагерь. Поднял спящих. До 3 часов ночи, освещая путь фонариками, перетаскиваем вещи и палатки на несколько сотен метров от потока. Очень удобно перетаскивать палатки, натянутые на деревянные каркасы: четыре человека берут палатку за углы и переносят ее на новое место.

С утра выбрали новую вертолетную площадку (старую залило лавой) и перебросили лагерь ближе к ней еще на пару сотен метров в сторону от потока.

На мой взгляд, это беганье от лавы - следствие организационной ошибки - лагерь следовало ставить к югу от прорыва и ближе к объектам изучения и в стороне от путей лавовых потоков.

4 августа. В базовом лагере. Всю ночь на 4-е августа в лагере был ливень шлака, а потом шлака с дождем. Отдельные кусочки шлака достигали размера 6-7 см в поперечнике. Кое-где крышу палатки пробило. Шлак тяжелой массой скапливался на крыше палатки, и его периодически сбрасываем, чтобы не продавил крышу. Сзади наш лагерь обогнул мощный лавовый поток. Впереди со склона прямо на нас движется другой язык. Но движется медленно. Спал сегодня, не раздеваясь, - обстановка прямо-таки как на фронте. Одевшись спать спокойнее.

Днем дождь, но камни на голову не падают. Ирина Ототюк, старшая лаборантка, исполняющая в лагере обязанности повара, поет, перефразируя слова детской песенки: “Не падают камни на голову мне, эх хорошо моей голове”.

5 августа. В базовом лагере. Идет дождь со шлакопадом. Периодически шлако-дождевые тучи пронизывают длинные ломаные молнии и гремит трескучий оглушительный гром. На лагерь медленно надвигаются потоки лавы. Вероятно, их основательно остужает дождь. Над северной боккой видны высокие фонтаны жидкой лавы.

6 августа. В базовом лагере. Лава буквально преследует нас. Вчера вечером она нас вытеснила с занимаемого места, и мы отошли еще на несколько сотен метров, поднялись на крутой хребтик высотой в 20 м и вновь разбили лагерь. Сегодня в 3 часа 30 минут ночи проснулись от тепла, света, потрескивания: раскаленная докрасна лава дышит жаром в нескольких метрах от нашей палатки. А по палатке барабанит сильный дождь со шлаком. Снова складываем вещи, перетаскиваем еще на пару сотен метров в сторону. Больно бьет шлаком, поливает грязным дождем.

Проходит несколько часов, и на месте нашей палатки перед стоящими неподалеку березками возвышается лавовая стена высотой 6-7 метров. Значит, толщина потока перед нашим хребтиком метров 26-27.

Правда, поток сейчас уже не производит ночного впечатления: это нагромождение горячих серых пыльных камней. С этой каменной кручи временами скатываются крупные глыбы, осыпаются камни, большие и маленькие. Так продвигается здесь лавовый поток, неумолимо погребая все, что встречается ему на пути. Сейчас у него на пути еще две наши палатки: таган - кухня - большой тяжелый брезент, натянутый на высокие колья над костром, и антенна радиостанции, и - высокие сбитые шесты, привязанные к деревьям, и металлический шнур между ними. Все это предстоит еще раз (который?) перетаскивать…

Вечером поднялся очень сильный восточный ветер. Хлещет шлакопад, но без дождя. Ветер такой, что еду варим не на костре, а на примусе в палатке. В последние дни вся наша пища кислит. Все озерки и лужи с водой перекрыл поток. Мы собираем дождевую воду с тента. Это муть, просачивающаяся через вулканический пепел, песок, шлак. Она кислая - содержит серную и соляную кислоты и много других химических соединений, неизвестно как действующих на организм человека. Еда наша - макароны, каши - скрипит на зубах: невозможно избавиться от везде проникающих частичек шлака. Чай, заваренный на этой воде, похож внешне на раствор растворимого кофе с марганцевокислым калием.

Почему-то он слегка отдает запахом сухофруктов. Пытались бросать в воду перед употреблением соду. Происходит бурная реакция, выпадает большой желтовато-кремовый осадок, но вкус воды становится еще противнее. Но скоро может кончиться и эта вода. Ирина Ототюк моет посуду. Виктор Набойченко бросает реплику: “При такой-то катаклизме она еще посуду моет!”

… Сразу же после ужина уходим спать. Я обложил палатку крупными ветками, чтобы как-то ослабить ветер - это мало помогает. По палатке равномерно хлещет шлакопад. Лежим в темноте в спальных мешках. Вдруг несколько сильных, как палкой, ударов по крыше палатки, может быть, это кто-нибудь решил сбросить с крыши шлак?

- Кто стучит? - спрашиваю я.

- Камни, - отвечает Вадим.

- Надо залезть в мешки с головой, - реагирует на этот разговор И.Гущенко.

Ночью вдруг устанавливается необычная тишина. Вулкан замолчал. Ветер утих. Шлакопад прекратился. Проснулся, разбуженный тишиной. Вышел из палатки. Все вокруг усеяно кусками шлака размером с крупное куриное яйцо. Это они били ночью по палатке. Кое-где на ней появились новые дыры. Взял пару кусков шлака на память.

7 августа. В базовом лагере. С утра с неба посыпал лишь мелкий песок.

На завтрак - кислые скрипучие макароны, трудно проглатываемая бурда вместо чая.

Всей палаткой - Гиппенрейтер, Гущенко, Овсянников, я - идем в маршрут к северной бокке.

Подступы к конусу встречают нас градом крупных лапилли - здесь дует очень сильный восточный ветер. Прибавляем шагу, чтобы быстрее миновать эту зону и выйти к бокке по ветру. Бокка представляет собой отверстие диаметром метров в 30, расположенное на 1/3 высоты конуса. Верхняя честь ее шире, нижняя - уже. Лава выбрасывается из нее каскадами и у основания конуса образует речку шириной 10-15 метров. Речка эта, мелкая и быстрая у истока, заметно теряет свою скорость на первых же сотнях метров. Выше бокки почти до вершины конуса тянется трещина.

Активность бокки и трещины с течением времени сильно меняется: от более или менее спокойного лавопада из бокки до мощного фонтанирования вдоль всей трещины, когда высота отдельных лавовых фонтанов достигает сотни метров. Мы стоим близко от основания конуса, скажем прямо, в весьма не безопасном месте. В центральном кратере происходят взрывы, и хотя бомбы пока летят не в нашу строну, это место может быть изрешечено ими, изменись направление выбросов - а оно, как мы уже знаем из многодневного опыта наблюдений за вулканом, крайне непостоянно.

Наблюдаем за боккой, за выбросами из центрального кратера, но вдруг видим, что взрывы произошли за конусом. Это - либо на перевале между конусом и высотой 1004 м, либо из северного кратера под высотой 1004 м.

Для того, чтобы выяснить это, решаем обойти действующий конус, высоту 1004 м, а заодно и все лавовые потоки и совершить таким образом круговой маршрут вокруг всего “хозяйства” вулкана. Гиппенрейтер остается снимать лавовые фонтаны, а мы отправляемся в путь...

Вечером рядом с лагерем встречаемся с медведем. Он бежит мимо нас сломя голову. Так много людей, так много грохота в его владениях. Бедный мишка! Нас-то ты можешь не бояться. Мы тебе сочувствуем.

…Нас ожидает неожиданная новость: ввиду угрозы затопления лагеря, поднята тревога. Аварийно вызваны вертолеты для переброски лагерей. Действительно, скоро появляется Ми-8.

Моя задача на извержении выполнена, я предполагаю, что извержение идет на убыль. Меня ждут очень срочные дела на Кунашире, и поэтому вместе с С. Федотовым, И. Гущенко, В. Гиппенрейтером и И. Ототюк лечу на этом МИ-8 в Ключи.

До нашего отлета Ми-8 успел сделать пару рейсов для переброски снаряжения в безопасную зону. Он привез остающимся в лагере воду и продукты.

10 августа. Южно-Курильск. Сегодня прибыл на Кунашир и передал в нашу группу биовулканологии стерильную пробу свежих толбачинских пеплов и шлаков. Этот материал очень нужен биохимикам, микробиологам, химикам-органикам и даже онкологам. Он будет тщательно анализироваться в разных институтах.

15 сентября. Петропавловск-Камчатский. Месяц, который я отсутствовал на Камчатке, извержение продолжалось. За это время произошло несколько важных событий: 9 августа работавший более месяца первый, основной конус замолчал, но севернее и выше него на трещине возник и интенсивно заработал второй конус, который вскоре достиг высоты более 200 метров.

17 августа на северном продолжении трещины заговорил 3-й конус. Несколько дней 2-й и 3-й конусы извергались, как бы соревнуясь друг с другом.

23 августа происходили излияния из трещины. Максимальная мощность потоков превысила 40 метров. Максимальная высота полета бомб достигла 2,5 километра. Таков же был и их максимальный разлет. К сегодняшнему дню извержение практически прекратилось.

19 сентября 1975 года. Лагерь в 2,5 километрах к северу от кратеров нового Толбачинского прорыва.

Вчера, 18 сентября, в 17 часов 30 минут по радиосвязи передали с подножия Толбачика в Институт вулканологии неожиданную новость: километрах в восьми от конуса, на высоте приблизительно метров 500 образовалась цепочка новых кратеров. Итак, прошло лишь несколько дней, как перестали работать кратеры 1-го прорыва 1975 года, как образовался новый прорыв в той же зоне разлома, протягивающейся от Плоского Толбачика на юг на десятки километров.

Сегодня погода и обстоятельства нам способствовали, и в 15 часов с минутами на вертолете МИ-8 с Халактырского аэропорта мы вылетели прямо к новому прорыву.

Действующую трещину - цепь воронок взрыва с беспрерывно вырывающимися из них огненными вихрями раскаленных бомб и шлака - мы увидели издали. Надо было найти подходящее место вблизи нее для разбивки лагеря. Главное было найти воду. Небольшое озерко мы обнаружили с вертолета в 2,5 км к северу от действующей трещины. Оно спряталось, окруженное кольцевым лавовым потоком.

Вертолет завис в воздухе и осторожно приземлился среди лавовых глыб и кустов кедрача.

Через час-другой уже были разбиты три жилых и одна продуктовая палатки, а на костре варился первый ужин. Стоило отойти от палаток на десяток метров, и перед взором открывалась красочная картина извержения.

20 сентября. У одного из лавовых языков, излившихся из кратеров нового прорыва.

Главная струя выбрасывает бомбы под углом 60-80о к горизонту. Они поднимаются на высоту метров на 500 и по горизонтали летят на такое же расстояние.

Дует северо-западный, благоприятный для меня ветер. Шлак и пепел уносит в сторону, и мне хорошо наблюдать. Одновременно вдоль трещины работают до 5-6 жерл. Трещина простирается в направлении север-юг. Наиболее активны верхние - северные жерла. Выбрасываемые ими струи иногда разделяются, иногда сливаются в одну мощную струю, картина изумительно красива. Взгляд от нее оторвать трудно. Действующие жерла - их то четыре, то пять, то шесть - образовали общий, в виде вытянутого эллипса, существенно открытый к западу конус-кратер.

Я сижу на высоком лавовом выступе. Лицо ощущает жар извергающихся кратеров и излившихся лавовых потоков.

Расстояние до ближайшего от меня жерла метров 400-500. Сейчас здесь безопасно…

22 сентября. На гребне конуса.

Свежими бомбами усеяно все основание конуса. На склоны же и на гребень его бомбы падают беспрерывно. С гребня, пожалуй, можно заглянуть в самое жерло, и мы лезем на гребень. Бомбы падают то тут, то там в нескольких метрах от нас. Но скорость их не та, что на предыдущем прорыве. За их падением можно проследить и отскочить от бомбы в последнее мгновение.

На гребне два удобных для наблюдений и для съемки выступа. Один пониже и чуть подальше от жерла. Мы на нем и стоим. Второй поопаснее. Там на площадку размером в 4 квадратных метра, в среднем, каждую минуту падает раскаленная лепеха. Бомбы хлещут и по хребтику между выступами. Вот одна летит, кажется, прямо на меня. Жду последнего мгновения, чтобы либо отбить ее палкой, как мяч лаптой, либо отскочить. Но она падает в метре от моей правой ступни. Подхожу к опасному выступу, заглядываю прямо в жерло. Оно скрыто летящей снизу массой желто-красных ошметков лавы. Лицо опаляет. Вниз можно смотреть лишь несколько секунд. Бомбы летят вокруг со свистом и падают от меня в нескольких метрах. Поворачиваясь, иду назад. Вадим предостерегающе кричит. Смотрю вверх. С большой высоты, кажется, опять прямо на меня летит раскаленная плюха. Жду ее приближения. Она падает на целых три метра правее.

23 сентября. У основания конуса.

Набрали для анализов целую вьючную суму чуть тепленьких (горячие не берем, холодные тоже) шлаковых бомб. Они, как антрацит, черные и, как голландский сыр, все в дырах. Схватил одну такую бомбу рукой в перчатке и вскрикнул от боли. А на перчатке дыра прогорела.

Вулкан продолжает работать. Изливается лава. Беспрерывно гремят взрывы. По-немногу растет и разрушается конус. С северной стороны его окончательно разорвало, раздвинуло на две половины. И там, где раньше был склон конуса, образовалась новая бокка, в которой непрерывно происходят взрывы, “поливающие” восточную внутреннюю часть конуса обрывками полужидкой лавы. Из основания бокки изливается новый поток лавы.

В сотне метров от его истока лава течет со скоростью четверть метра в секунду. Поток несет на себе осыпанные черным шлаком, но горячие изнутри (трещины светятся) куски разрушенной части конуса. Стоит неумолчный грохот взрывов, но все же слышен шелест, звон и потрескивание текущей лавы…

На нас сыплется град шлаковых бомбочек размером от грецкого ореха до хорошего яблока. Первые падают теплыми, вторые настолько горячими, что до них нельзя дотронуться рукой.

Володя Андреев взваливает на плечо суму с еще теплыми бомбами и не спеша идет из зоны бомбежки. Я немного еще кручусь на месте, глядя, как бомбочки падают вокруг, стараясь оценить их максимальную величину и поднося ладонь то к одной, то к другой, взбрасываю затем на спину рюкзак и иду следом за ним. В лагерь мы приносим пробу свежайшего материала весом килограммов в 30.

24 сентября. Утро. У северной бокки.

Сижу на шлаковом бугорке, с трех сторон окруженном раскаленной лавой.

Выбрал я этот шлаковый бугорок в сотне-другой метров от действующего конуса потому, что здесь тепло - с трех сторон обдает жаром и здесь хорошая позиция для наблюдений за взрывами. Но не отравляюсь ли я постепенно газами, поднимающимися с лавового потока? Некоторые горячие камни на окружающем меня с трех сторон потоке покрыты белым возгоном. Он высадился на них из многочисленных газовых струй. Откатил в сторону горячий камень с белым налетом, подождал, когда остынет, лизнул: чистая поваренная соль.

Вынул из рюкзака бутылку с черным кофе, поставил на полуостывшую глыбу. Прошло лишь несколько минут и кофе горячий. Пью кофе из бутылки, закусываю галетами. Это обед. В лагере мы только завтракаем и ужинаем.

Взрывы из северной бокки сейчас происходят реже, но сильнее, чем раньше. Многие бомбы падают веером от жерла на расстояние метров до 200-250. Отдельные сильные взрывы похожи на одиночный гигантский пушечный выстрел. Сначала видишь, как из жерла взмывает вверх огненная масса полужидких кусков лавы. Потом слышишь звук взрыва и ощущаешь волну, от которой вздрагивает конус.

24 сентября. Вторая половина дня. Маршрут через горячий лавовый поток к южному жерлу.

Всю первую половину дня я наблюдал за северным жерлом. Это было не трудно. Но действовало и второе - южное жерло, взрывы из которого были еще более мощными и из которого также изливалась лавовая река. Однако увидеть исток ее совсем не просто. Для этого нужно под “артобстрелом” (впрочем, довольно случайным и редким) пересечь недавно излившийся и еще раскаленный лавовый поток, присыпанный свежим шлаком, и подняться на находящуюся под такой же бомбежкой еще очень горячую шлаковую насыпь, которая светится в темноте красным светом. Пожалуй, главная опасность - возможность провалиться в замаскированную шлаком раскаленную трещину на потоке.

Обувь и одежда ведь самые обыкновенные. У нас туристские ботинки, изрядно исцарапанные на кекурниках, и хлопчатобумажные, видавшие виды, брюки.

Идем вдвоем с Вадимом Гиппенрейтером. Ступаем осторожно, так как горячий шлак рыхлый, а нам в ботинках рискованно провалиться в него даже по колено. Переваливаем правый вал, где больше всего трещин. Ступни припекает. Но не отступать же! Шагаем через раскаленный поток по шлаку, на котором то там, то тут лежат свежие бомбы, по остывшим лавовым глыбам… Надо постоянно смотреть под ноги и надо то и дело поглядывать вверх, чтобы на голову “что-нибудь” не упало.

Вот и противоположный краевой вал и длинная и высокая шлаковая насыпь. Она взгромоздилась на границе между тем потоком, который мы сейчас переходим, и тем, который течет за ней. Лезем на раскаленную, осыпающуюся насыпь. Стоять на ее гребне очень опасно, но вид с нее открывается изумительный. Справа вверху - изрыгающее раскаленные бомбы жерло. Ниже - лавовый исток и быстро текущая, почти добела раскаленная лава. Еще ниже, левее нас, целая лавовая ширь с отдельными рукавами потоков, покрытых местами коркой, разбитой многочисленными красными трещинами.

24 сентября. Вечер. В маршруте.

Темнеет. С тяжелым рюкзаком, набитым образцами пузыристой лавы, через кекуры иду в лагерь. Спускаюсь в долину, выстланную глыбами волнисто-канатных лав, пересыпанных шлаками. Здесь взрывы из действующих кратеров не так оглушительны, смягчены, но зато они повторяются эхом.

Звуки взрывов добегают до черных мертвых конусов, отражаются от них и мчатся обратно. Как будто живые кратеры перекликаются с мертвыми.

- Слышите ли вы нас, уснувшие богатыри? Мы продолжаем ваше дело! Эхо доносит: - Слышим!...

24 сентября. Вечер в лагере.

Лежу в палатке в спальном мешке. В головах к центральному колу привязана свеча. От полотна палатки она в 10 см, но отделена от него колом. Смотрю на пламя свечи и вижу, что оно очень чутко реагирует на взрывы. Воздушные волны взрывов следуют за звуковыми, заставляют вздрагивать полотно палатки, и его колебания передаются свече, пламя которой пляшет в такт взрывам.

26 сентября. Утро в лагере.

Сегодня мой день рождения. Вулкан салютует мне сильными взрывами из обоих жерл сразу. За палаткой холодно. Выпал иней. Вылезать из спального мешка не хочется. Пока раздумываю - вылезать или нет, у входа в палатку появляется Игорь Вайнштейн - он сегодня дежурный по кухне, ставит рядом со мной эмалированную миску, используемую как поднос. В ней кружка горячего кофе, пара галет с маслом и кусочек шоколада.

Это по случаю дня рождения.

В лагере продукты на исходе, а сладкого (и спиртного) и в помине нет. О моем дне рождения ребята знают из вчерашних вечерних поздравительных радиограмм от сотрудников лаборатории и от моей семьи. Ну, что же. Очень тронут. Спасибо, ребята.

30 сентября. Петропавловск-Камчатский.

Вернулся из командировки в Москву старший научный сотрудник нашей лаборатории химик-органик Николай Евгеньевич Подклетнов. Полтора месяца назад на Кунашире я передал ему отобранную стерильно в первом маршруте под шлаковые ливни пробу свежего толбачинского пепла. Предварительный результат: так же, как пробы с вулкана Тятя, он содержит сложные органические соединения. Все больше фактов подтверждает мое предположение: сам процесс вулканического извержения есть первый шаг от неживого к живому.

3 октября. Петропавловск-Камчатский.

Провел заседание лаборатории. Обсуждали, в частности, программу дальнейших работ в районе Новых Толбачинских вулканов, которую доложил начальник экспедиции “Извержение” кандидат геолого-минералогических наук Анатолий Максимович Чирков

Извержение затухает, но все еще продолжается. Сейсмическая активность тоже не угасла совсем. Надо быть готовым снова лететь на извержение.

наверх